На главную

Рыбаков В.А., Покрышкин А.Л. Совместима ли психология и естественнонаучная парадигма? // Психология.Пермь. – 2005. - №8. с 8-10

Совместима ли психология и естественнонаучная парадигма?


Тот, кто ясно мыслит, ясно говорит. Пробным камнем ясного мышления является умение передать свои знания кому-то другому, возможно, далекому от обсуждаемого предмета. Если человек обладает таким умением и его речь ясна и убедительна, это можно считать подтверждением того, что его мышление также является ясным.

А. А. Ивин. Логика для журналистов

       …ученые знают границы своего знания и понимают, что истина есть их трудное задание и далекая цель, а вовсе не легкая, ежедневная добыча.

И. А. Ильин. Путь к очевидности

ВСТУПЛЕНИЕ
    Вопрос о том какая парадигма нужна науке «психология» для нас никогда раньше не был вопросом исследования. Более того, значение термина «парадигма» было для нас весьма туманным. Но жизнь заставила разбираться и понимать. Началось все с наблюдений за работой психики и экспериментов с ней. Первые удачные находки закономерностей человеческой психики породили желание разбираться дальше. Построение теоретических обобщений, их экспериментальное подтверждение, новые наблюдения, эксперименты. Все стало приобретать лавинообразный характер. Настал момент, когда стало просто необходимо вынести все найденное на суд широкой публики. Для чего? Попробуем объяснить:
– нормальное подтверждение любой теории – это подтверждение не одним человеком и не двумя, а многими;
– еще ни разу, одобрение или похвала не продвигали нас вперед, а вот конструктивная критика – всегда и ощутимо;
– поле приложения сил слишком велико для двоих, а жизнь так коротка.
         Мы решили писать и публиковать. И вот тут возникли новые проблемы. Методы опытных наблюдений, экспериментальных исследований применяемых нами, не вписывались в общепринятую методологию психологии. В тоже время была убежденность в правомерности собственных действий, результаты исследований говорили сами за себя. Пришлось погружаться в методологию науки и пытаться обосновать собственную. К тому же философия и методология науки (эпистемология), оказалась сама по себе очень интересной и увлекательной. В результате появилась данная публикация. Статья о естественнонаучной парадигме в психологии. О том, как сделать естественнонаучную парадигму и психологию совместимыми. Эта статья – фундамент, обоснование для нашей методологии эмпирических наблюдений и экспериментов (следующая публикация). А обе статьи вместе – инструментарий для научных изысканий. Следом применение этого инструментария – результаты исследований (третья и последующие публикации).
    Но все по порядку, сначала о том, как сейчас обстоят дела в психологии.

Глава 1. КРИЗИС ПСИХОЛОГИИ.
ОТСУТСТВИЕ ОБЪЕДИНЯЮЩЕЙ ТЕОРИИ.
НЕТ ПРИЕМЛЕМОЙ ПАРАДИГМЫ
§ 1. Кризис есть,
или вавилонская башня психологии
    С конца позапрошлого столетия (т. е. XIX века) признаком хорошего тона в научных (и околонаучных) кругах стало говорить о Кризисе Психологии. Каждый, кто пытался предложить какую-либо методологию, новую парадигму для психологии, обязательного начинал с описания дел на сегодняшний момент, с признания, что кризис есть. Не будем оригинальными, скажем и мы: «Кризис есть!». Вопрос в том, почему он есть? В чем причина?
    В психологии этот вопрос стал почти риторическим, вечным, дать ответ на него – совершить нечто неприличное, кощунственное. Все равно, что окончательно и бесповоротно ответить на вопрос: «В чем смысл жизни?» Даже, если ваш ответ будет правильным и простым, из породы ответов, про которые говорят, услышав их: «Ну конечно, как я сам до этого не додумался, ведь все так просто!», даже в этом случае многие не захотят услышать ответ, разрушить тайну, а многие, услышав, никогда вам этого не простят.
    В медицине, прежде чем ломать голову над причинами болезни, всегда тщательно изучают ее симптомы, и многое тогда становится ясно. Воспользовавшись этим нехитрым правилом, попробуем обозначить наиболее существенные на наш взгляд признаки кризиса психологии. Практически все «лекари науки» так или иначе говорят о пяти симптомах.
         Первое и, пожалуй, самое важное, что отмечают многие исследователи – это, как ни поразительно, отсутствие в принципе такой науки как психология. Вернее, психология есть, но не как наука, а, по меткому выражению Н. Н. Ланге, как развалины Трои. У психологии как не было, так и нет парадигмы, как не было, так и нет единой методологии. И более того, даже нет единогласия в вопросе: нужна ли эта самая парадигма?
    Второй симптом – это разрыв, это колоссальная пропасть между теорией психологии и ее практикой. Большинство проблем, связанные с кризисом, возникают именно тогда, когда необходимо объяснить новые эмпирические данные. Практика стремительно вырвалась вперед, будучи заметно более востребована современностью, и наработала горы эмпирического материала, который теория не в силах утилизировать и «разложить по полочкам». Этап накопления фактов в психологии чрезмерно затянулся.
    Третий симптом – это чудовищное изобилие альтернативных школ, направлений, течений, теорий и систем в психологии. Причем, каждое направление имеет свои особые постулаты, часто явно не сформулированные и не формализованные, свои особые термины или особое понимание терминов «общего пользования». Как справедливо отмечает М. Щербаков: «языки различных школ оперируют взаимно-непереводимыми понятиями», а «попытка изучать и применять на практике подходы достаточно различных школ или даже просто обсуждать одно и то же явление с представителями различных школ может сравниться с проектом строительства Вавилонской башни, после того, как Господь смешал языки строителей» [9]. Возможно, многих споров, конфликтов и непониманий можно было бы избежать, если бы основоположники научных школ удосужились хотя бы внятно формулировать исходные предпосылки своих теорий.
    Соответственно, четвертый симптом – это отсутствие единого понятийного словаря, единого и однозначного языка психологии. «Многие понятия считаются сами собой разумеющимися, но, даже те определения, которые имеются, часто очень далеки от логического совершенства» [10].
     Пятый симптом, это отсутствие критериев истинности и ложности учений. А потому нет никакой преемственности в развитии научного знания; научные теории в психологии идут не путем эволюции, как во всех «строгих» науках, а способом почкования, ветвления, образуя параллельные миры психической реальности.
         Кризис (и не только в науке) – это всегда конфликт, явный или неявный. Кризис в психологии примечателен сразу двумя аспектами: это конфликт Амбиций и конфликт Идеологий. Конфликт Амбиций между Теоретической (академической) психологией и психологией Практической (прикладной) обусловлен логикой исторического развития психологии. Долгое время практика была в положении «безголосой золушки» при теории, «…теория от практики не зависела нисколько… Успех или неуспех практически нисколько не отражался на судьбе теории» [22]. Так продолжалось до тех пор, пока психология не столкнулась «…с высокоорганизованной практикой – промышленной, воспитательной, политической, военной. Это прикосновение заставляет психологию… усвоить и ввести в науку огромные, накопленные тысячелетиями запасы практически-психологического опыта и навыков, потому что и церковь, и военное дело, и политика, и промышленность, поскольку они сознательно регулировали и организовывали психику, имеют в основе научно неупорядоченный, но огромный психологический опыт» [22].
    Положение усугубилось тем, что «научная психология располагает далеко не полным набором объяснительных схем. К тому же выработанные ею понятия далеко не всегда успешно вписываются в обыденный психологический самоанализ, осуществляемый каждым человеком…» [36].
    В результате, что мы имеем на сегодняшний день? Официальные ученые мужи накопили массу эмпирических данных и сидят на них в полной растерянности, при этом они презрительно обвиняют практиков в пустомыслии, вредительстве и «фельдшеризме», и «многозначительно позвякивают регалиями». В то же время практики, руководствуясь принципом, что любая теория – это от лукавого, по их собственному утверждению, предпочитают «заниматься делом», а не «парить в стратосфере абстрактных идей» [К. Г. Юнг].
    Живо и точно по поводу этого конфликта амбиций высказался Ф. Е. Василюк: «психологическая практика и психологическая наука живут параллельной жизнью… у них нет взаимного интереса, разные авторитеты (уверен, что больше половины психологов-практиков затруднились бы назвать фамилии директоров академических институтов, а директора, в свою очередь, вряд ли информированы о “звездах” психологической практики), разные системы образования и экономического существования в социуме, непересекающиеся круги общения с западными коллегами» [20]. Обе стороны конфликта к примирению не готовы, да и, по правде говоря, вовсе не стремятся.
    С конфликтом амбиций тесно связан и второй – конфликт Идеологий между сторонниками Естественнонаучного и Гуманитарного подходов, перманентно продолжающийся в психологии в течение всего периода ее существования как отдельной науки. До сих пор большинство «теоретиков» – это сторонники естественнонаучного подхода, а «практики», напротив – гуманитарного.
    Если не углубляться в философские корни противоречий, то суть конфликта можно свести к ряду взаимных обвинений. В частности «гуманитарии» обвиняют (и порой не без оснований) «естественников» в редукционизме, т. е. попытке свести все феномены психики к биологии и физиологии, объяснить психическое посредством «мертворожденных механистических схем», рефлексов и реакций, «…преодолеть все противоречия человеческого духа, вовсе упразднив его…» [31], попытке построить «душевную механику».
    В ответ «естественники» обвинили «гуманитариев» в идеализме, попытке построить «психотеологию». «Задачей же психологии духа признавалось лишь описание тех форм, в которых эти духовные явления даны (“описательная психология”), или непонимание (“понимающая психология”). Как в одном, так и в другом случае духовные, т. е. осмысленные, психические явления, характерные для психологии человека, превращались в данности, не допускающие причинного объяснения их генезиса» [31]. Чем в свою очередь придумывать собственные объяснительные схемы и теории лучше вовсе отказаться от объяснений, сославшись на то, что «объяснения – не наш метод». «Им нет дела до истинности своих утверждений», – говорят «естественники».
    Обмен «любезностями» продолжается, притом, что кризис «и ныне там». «Психология находится в уникальном положении, так как линия раскола проходит как раз по ее корпусу, рассекая его на две полунауки: считающую себя одной из естественных наук, применяющую их позитивистскую методологию “объясняющую психологию” – и помещаемую среди исторических наук, орудующую их герменевтической методологией “понимающую психологию”» [23].
     Итак, кризис, схизис и разброд есть, это очевидно. Вавилонская башня психологии тому доказательство. Самое время перейти к версиям причин и способам решения «вечного конфликта».
продолжение в следующем номере...

В. А. Рыбаков
 А. Л. Покрышкин
 [email protected]