Психология.Пермь

 VI.  ДАЛЬНЕЙШИЕ ЗАДАЧИ И ПУТИ ИССЛЕДОВАНИЯ 

Мы исследовали до сих пор две искусственные массы и нашли,

что в них господствуют двоякого рода эмоциональные при-

вязанности, из которых одна привязанность -- к вождю --

кажется более определенной (по крайней мере, для масс),

чем другая привязанность,  существующая между индивида-

ми,  входящими в состав массы.  В морфологии  масс  еще

многое не исследовано и не описано. Необходимо исходить

из того положения,  что простое сборище людей  не  есть

еще масса до тех пор, пока в ней не создадутся эти при-

вязанности, но нужно признать, что в любом человеческом

сборище очень легко возникает тенденция к созданию пси-

хологической массы.  Необходимо уделить внимание  самым

разнообразным  более или менее постоянным массам,  сос-

тавляющимся по своей воле;  нужно  изучить  условия  их

возникновения и их распада. Нас прежде всего интересует

различие между массами,  имеющими вождя,  и массами, не

имеющими  вождя.  Не являются ли массы,  имеющие вождя,

более первоначальными и более совершенными? Не может ли

вождь  заменяться иногда идеей,  чем-то абстрактным,  к

чему переходную ступень образуют уже религиозные  массы

с их невидимым вождем? Не является ли заместителем вож-

дя общая тенденция,  желание, в котором принимает учас-

тие масса?  Эта абстрактная величина может опять-таки в

более или менее совершенной форме  воплотиться  в  лич-

ность  якобы  вторичного вождя,  и из соотношения между

идеей и вождем вытекает интересная разновидность. Вождь

или  руководящая  идея могут также стать,  так сказать,

негативны; ненависть против определенного лица или инс-

титута  может действовать столь же объединяюще и созда-

вать такие же эмоциональные привязанности,  как и поло-

жительные чувства.  Затем спрашивается также,  действи-

тельно ли необходим вождь для сущности массы и т. д. Но

все  эти  вопросы,  отчасти затронутые и в литературе о

массовой психологии,  не смогут отвлечь нашего внимания

от  основных психологических проблем,  представляющихся

нам в структуре массы. Мы прежде всего обратимся к рас-

суждению, которое приведет нас кратчайшим путем к дока-

зательству того, что характеризующие массу привязаннос-

ти  имеют  либидинозное происхождение.  Вспомним о том,

как люди вообще ведут себя в аффективном отношении друг

к другу. Согласно знаменитому сравнению Шопенгауэра от-

носительно замерзающих дикобразов,  ни один человек  не

переносит слишком интимной близости другого.  "Холодной

зимой общество дикобразов теснится близко друг к другу,

чтобы  защитить  себя  от замерзания взаимной теплотой.

Однако вскоре они чувствуют взаимные уколы,  заставляю-

щие их отдалиться друг от друга. Когда же потребность в

теплоте опять приближает их друг к другу,  тогда повто-

ряется та же беда, так что они мечутся между двумя эти-

ми невзгодами,  пока не найдут  умеренного  расстояния,

которое они смогут перенести наилучшим образом" (Parer-

ga und Paralipomena, II Teil, XXXI, Gleichnisse und Pa-

rabeln).  Как  утверждает психоанализ,  каждая интимная

эмоциональная связь между двумя лицами, имеющая большую

или меньшую длительность (брак,  дружба, родительское и

детское  чувство19)  оставляет  осадок  противоположных

враждебных  чувств,  упраздняющийся лишь путем вытесне-

ния.  Более ясно обстоит дело в том случае,  когда  обе

стороны ссорятся между собой,  когда каждый подчиненный

ропщет против своих начальников. То же самое происходит

тогда,  когда  люди  объединяются в большем количестве.

Каждый раз,  когда две семьи роднятся благодаря  браку,

то каждая из них считает,  что она лучше и знатнее дру-

гой.  Из двух расположенных по соседству городов каждый

является завистливым конкурентом другого, каждый кантон

смотрит презрительно на другой. Родственные племена не-

долюбливают друг друга, южный немец не выносит северно-

го немца,  англичанин злобно говорит о шотландце, испа-

нец  презирает  португальца.  А то,  что резкие отличия

рождают почти непреодолимую неприязненность галла  про-

тив германца,  арийца против семита, белого против чер-

нокожего,  это давно уже перестало удивлять  нас.  Если

враждебность  направляется против любимого раньше лица,

то мы называем это явление амбивалентностью  чувства  и

объясняем  себе этот случай,  вероятно,  слишком рацио-

нальным образом, а именно -- многочисленными поводами к

столкновению интересов, а эти поводы всегда имеют место

в таких интимных отношениях. В том случае, когда непри-

язненность и враждебность к чужим людям не замаскирова-

ны,  мы можем заметить выражение себялюбия, нарцисизма,

стремящегося  к  самоутверждению  и ведущего себя таким

образом, как будто существование отличий от его индиви-

дуальных особенностей приносит с собой критику этих от-

личий и требование преобразовать их.  Почему существует

такая большая чувствительность в отношении к этим дета-

лям дифференцировки -- мы не знаем;  но несомненно, что

во  всем  этом поведении человека дает знать о себе го-

товность к ненависти,  к  агрессивности,  происхождение

которой неизвестно и которой можно приписать элементар-

ный характер.  В недавно (1920) вышедшей в  свет  книге

"Jenseit  des  Lustprincips" я попытался связать поляр-

ность любви и ненависти с предполагаемой  противополож-

ностью  между стремлением к жизни и к смерти и рассмат-

ривать сексуальное влечение как  чистейший  заместитель

первого,  т. е. стремления к жизни. Но вся эта нетерпи-

мость исчезает на короткое или на долгое время при воз-

никновении массы и в самой массе. До тех пор, пока мас-

са существует,  индивиды ведут себя в ее пределах  так,

как  если  бы они были одинаковы,  они мирятся с ориги-

нальностью другой личности,  приравнивают себя к ней  и

не испытывают никакой неприязненности.  Такое ограниче-

ние нарцисизма может быть порождено, согласно нашим те-

оретическим взглядом, только одним моментом: либидиноз-

ной привязанностью к другим  лицам.  Себялюбие  находит

свой  предел  только в любви к другим людям,  в любви к

объектам20.  Тотчас возникает вопрос, не должна ли общ-

ность интересов сама по себе и без всякого либидинозно-

го отношения повести к терпимости в отношении к другому

человеку и уважению к нему. На это возражение можно от-

ветить,  что таким образом все-таки  не  осуществляется

стойкое ограничение нарцисизма,  так как эта терпимость

существует не дольше,  чем непосредственная выгода, ко-

торую извлекают из соучастия в работе другого человека.

Однако практическая  ценность  этого  спорного  вопроса

меньше,  чем  можно  было бы думать,  так как опыт учит

нас,  что в случае совместной работы  обычно  создаются

между  товарищами либидинозные условия,  укрепляющие их

взаимоотношения больше,  чем выгода, В социальных отно-

шениях людей происходит то же самое, что стало известно

психоаналитическому исследованию о ходе развития  инди-

видуального либидо. Либидо направляется на удовлетворе-

ние важных жизненных потребностей и выбирает причастных

к  этому лиц в качестве своих первых объектов.  И как у

индивида,  так и в развитии всего  человечества  только

любовь оказала свое воздействие как культурный фактор в

процессе перехода от эгоизма к альтруизму.  И  действи-

тельно,  половая любовь к женщине наряду со всеми выте-

кающими из нее приневоливаниями щадит все,  что приятно

женщине,  точно  так же,  как и лишенная сексуальности,

сублимированная гомосексуальная любовь к другому мужчи-

не, рождающаяся из совместной работы. Итак, если в мас-

се наступают ограничения нарцисического  себялюбия,  не

существующие вне массы,  то это является неопровержимым

доказательством того,  что сущность массы заключается в

новообразованных привязанностях участников массы друг к

другу. Но теперь мы настойчиво спросим, какого рода эти

привязанности  в  массе?  В психоаналитическом учении о

неврозах мы до сих пор занимались  почти  исключительно

исследованием таких любовных влечений к своим объектам,

которые преследовали прямые сексуальные цели.  О  таких

сексуальных  целях в массе,  очевидно,  не может быть и

речи. Мы имеем здесь дело с любовными влечениями, кото-

рые хотя и отклонены от своих первоначальных целей, од-

нако оказывают не менее энергичное влияние на массу.  В

рамках  обычного сексуального овладения объектом мы уже

заметили проявления,  соответствующие отклонению влече-

ния от своей сексуальной цели.  Мы описали их как опре-

деленную степень влюбленности и отметили,  что они при-

носят  с  собой  определенный  ущерб человеческому "Я".

Этим проявлениям влюбленности мы уделим  больше  внима-

ния,  имея основание ожидать, что мы найдем в них соот-

ношения, которые смогут быть перенесены на привязаннос-

ти в массе. Но, кроме того, мы хотим знать, является ли

этот способ овладения объектом в том виде,  в каком  мы

его  знаем в половой жизни,  единственным видом эмоцио-

нальной привязанности к другому человеку,  или мы можем

принять  во  внимание еще и другие механизмы.  Мы знаем

достоверно из психоанализа,  что существуют еще  другие

механизмы  эмоциональной привязанности,  так называемые

идентификации;  эти процессы недостаточно изучены,  они

трудно  поддаются изложению,  и их исследование отдалит

нас на некоторое время от изучения массовой психологии.