Психология.Пермь

II.  ОПИСАНИЕ  МАССОВОЙ ДУШИ У ЛЕБОНА

Вместо определения массовой души, мне кажется более це-

лесообразным  начать с указания на ее проявления и вых-

ватить из них некоторые особенно поразительные и харак-

терные факты,  с которых можно начать исследование.  Мы

достигнем и той и другой цели, если обратимся к некото-

рым страницам из книги Лебона "Психология масс"1, впол-

не заслуженно пользующейся  известностью.  Уясним  себе

еще раз суть дела: если бы психология, предметом иссле-

дования которой являются наклонности,  влечения, мотивы

и намерения индивида вплоть до его действий и отношений

к своим ближним, до конца разрешила свою задачу и выяс-

нила  бы  все эти взаимоотношения,  то она очутилась бы

внезапно перед новой задачей,  которая оказалась бы для

нее неразрешимой:  она должна была бы объяснить тот по-

разительный факт,  что ставший ей понятным индивид  при

определенном условии чувствует, мыслит и действует ина-

че,  чем этого можно было бы ожидать,  и этим  условием

является приобщение к человеческой толпе,  которая при-

обрела качество психологической массы.  Что такое "мас-

са",  благодаря чему она приобретает способность оказы-

вать такое сильное влияние на душевную жизнь индивида и

в  чем  заключается душевное изменение,  к которому она

обязывает индивида?  Ответ на эти три вопроса  является

задачей теоретической психологии. Очевидно, лучше всего

исходить из третьего вопроса. Наблюдение измененной ре-

акции индивида дает материал для психологии масс;  каж-

дой попытке объяснения должно  предшествовать  описание

того,  что должно быть объяснено. Я привожу слова Лебо-

на.  Он пишет (стр.  165).  "Самый поразительный  факт,

наблюдающийся  в  одухотворенной  толпе (psychologische

Masse),  следующий: каковы бы ни были индивиды, состав-

ляющие ее,  каков бы ни был их образ жизни, занятия, их

характер или ум,  одного их превращения в толпу  доста-

точно для того,  чтобы у них образовался род коллектив-

ной души,  заставляющей их чувствовать,  думать и дейс-

твовать  совершенно иначе,  чем думал бы,  действовал и

чувствовал каждый из них в отдельности.  Существуют та-

кие идеи и чувства,  которые возникают и превращаются в

действия лишь у индивидов,  составляющих толпу. Одухот-

воренная толпа представляет временный организм, образо-

вавшийся из разнородных элементов,  на  одно  мгновение

соединившихся  вместе  подобно  тому,  как  соединяются

клетки,  входящие в состав живого тела и образующие пу-

тем этого соединения новое существо,  обладающее свойс-

твами,  отличающимися от тех,  которыми обладает каждая

клетка в отдельности". Мы позволяем себе прервать изло-

жение Лебона нашими комментариями и  высказываем  здесь

следующее  замечание:  если  индивиды в массе связаны в

одно целое, то должно существовать нечто связывающее их

друг с другом, и этим связующим звеном может быть имен-

но то,  что характерно для массы. Однако Лебон не отве-

чает на этот вопрос;  он занимается исследованием пере-

мены, происходящей с индивидом в массе, и описывает его

в выражениях,  вполне согласующихся с основными предпо-

сылками нашей психологии глубин.  (Стр. 166). "Нетрудно

заметить, насколько изолированный индивид отличается от

индивида в толпе, но гораздо труднее определить причины

этой разницы. Для того, чтобы хоть несколько разъяснить

себе эти причины, мы должны вспомнить одно из положений

современной психологии, а именно: что явления бессозна-

тельного играют выдающуюся роль не только в  органичес-

кой жизни,  но и в отправлениях ума. Сознательная жизнь

ума составляет лишь очень малую часть  по  сравнению  с

его бессознательной жизнью.  Самый тонкий аналитик, са-

мый проницательный наблюдатель  в  состоянии  подметить

лишь  очень небольшое число бессознательных двигателей,

которым он повинуется. Наши сознательные поступки выте-

кают из субстрата бессознательного, создаваемого в осо-

бенности влияниями наследственности.  В этом  субстрате

заключаются  бесчисленные наследственные остатки,  сос-

тавляющие собственно душу расы. Кроме открыто признава-

емых  нами причин,  руководящих нашими действиями,  су-

ществуют еще тайные причины,  в которых мы не признаем-

ся,  но за этими тайными есть еще более тайные,  потому

что они неизвестны нам самим.  Большинство наших  ежед-

невных  действий  вызывается скрытыми двигателями,  ус-

кользающими от нашего наблюдения".  В массе  стираются,

по  мнению Лебона,  индивидуальные достижения людей,  и

благодаря этому  исчезает  их  оригинальность.  Расовое

бессознательное выступает на первый план,  гетерогенное

утопает в гомогенном.  Мы скажем: психическая надстрой-

ка, развивавшаяся столь различно у различных индивидов,

рушится,  и при этом обнаруживается однородный  у  всех

бессознательный  фундамент.  Таким образом была бы осу-

ществлена средняя характеристика индивидов,  составляю-

щих массу.  Однако Лебон находит, что у них проявляются

и новые качества,  которыми они до сих пор не обладали.

Обоснование  этого  он  ищет в трех различных моментах.

(Стр.  168).  "Первая из этих причин заключается в том,

что индивид в толпе приобретает,  благодаря только чис-

ленности,  сознание непреодолимой силы,  и это сознание

позволяет  ему  поддаться таким инстинктам,  которым он

никогда не дает волю,  когда он бывает один. В толпе же

он тем менее склонен обуздывать эти инстинкты, что тол-

па анонимна и потому не несет на себе  ответственности.

Чувство ответственности,  сдерживающее всегда отдельных

индивидов,  совершенно исчезает в толпе".  Мы,  с нашей

точки зрения,  придаем небольшое значение появлению но-

вых качеств.  Нам достаточно сказать, что индивид нахо-

дится  в массе в таких условиях,  которые позволяют ему

отбросить вытеснение  своих  бессознательных  влечений.

Мнимо  новые качества,  обнаруживаемые индивидом,  суть

проявления этого бессознательного, в котором содержится

все зло человеческой души; нам нетрудно понять исчезно-

вение совести или чувства ответственности при этих  ус-

ловиях. Мы уже давно утверждали, что ядром так называе-

мой совести является "социальный страх".  Некоторое от-

личие  взгляда Лебона от нашего возникает благодаря то-

му, что его понятие бессознательного не вполне совпада-

ет с понятием о том же, принятым психоанализом. Бессоз-

нательное Лебона содержит прежде всего глубочайшие  от-

личительные черты расовой души,  находящейся собственно

вне рассмотрения психоанализа. Правда, мы признаем, что

ядро человеческого "Я", которому принадлежит "архаичес-

кое наследство" человеческой  души  бессознательно;  но

кроме  того,  мы  обособляем "вытесненное бессознатель-

ное",  явившееся результатом некоторой части этого нас-

ледства. Это понятие вытесненного отсутствует у Лебона.

(Стр. 168).  "Вторая причина, -- зараза, также способс-

твует образованию в толпе специальных свойств и опреде-

ляет их направление. Зараза представляет такое явление,

которое легко указать, но не объяснить; ее надо причис-

лить к разряду гипнотических явлений, к которым мы сей-

час перейдем.  В толпе всякое чувство,  всякое действие

заразительно,  и  притом  в такой степени,  что индивид

очень легко приносит в жертву свои личные интересы  ин-

тересу коллективному.  Подобное поведение, однако, про-

тиворечит человеческой природе, и потому человек спосо-

бен  на  него  лишь тогда,  когда он составляет частицу

толпы".  Эта фраза послужит впоследствии основанием для

одного важного предположения.  (Стр. 169). "Третья при-

чина,  и притом самая важная, обусловливающая появление

у индивидов в толпе таких специальных свойств,  которые

могут не встречаться у них в  изолированном  положении,

это -- восприимчивость к внушению; зараза, о которой мы

только что говорили,  служит лишь следствием этой восп-

риимчивости.  Чтобы понять это явление, следует припом-

нить некоторые новейшие открытия физиологии.  Мы  знаем

теперь, что различными способами можно привести индиви-

да в такое состояние,  когда у него исчезает сознатель-

ная  личность,  и  он  подчиняется всем внушениям лица,

заставившего его придти в это  состояние,  совершая  по

его приказанию поступки,  часто совершенно противореча-

щие его личному характеру и  привычкам.  Наблюдения  же

указывают,  что индивид, пробыв несколько времени среди

действующей толпы,  под влиянием ли токов, исходящих от

этой толпы,  или каких-либо других причин, -- неизвест-

но, приходит скоро в такое состояние, которое очень на-

поминает   состояние  загипнотизированного  субъекта...

Сознательная личность у загипнотизированного совершенно

исчезает,  так же как воля и рассудок,  и все чувства и

мысли направляются волей гипнотизера. Таково же прибли-

зительно положение индивида, составляющего частицу оду-

хотворенной толпы. Он уже не сознает своих поступков, и

у  него,  как у загипнотизированного,  одни способности

исчезают, другие же доходят до крайней степени напряже-

ния.  Под  влиянием внушения такой субъект будет совер-

шать известные действия с неудержимой стремительностью;

в  толпе же эта неудержимая стремительность проявляется

с еще большей силой, так как влияние внушения, одинако-

вого для всех,  увеличивается путем взаимности".  (Стр.

170). "Итак, исчезновение сознательной личности, преоб-

ладание личности бессознательной,  одинаковое направле-

ние чувств и идей, определяемое внушением, и стремление

превратить  немедленно в действие внушенные идеи -- вот

главные черты, характеризующие индивида в толпе. Он уже

перестает быть сам собою и становится автоматом,  у ко-

торого своей воли не существует".  Я привел эту  цитату

так  подробно  для того,  чтобы подтвердить,  что Лебон

действительно считает состояние индивида в толпе гипно-

тическим,  а не только сравнивает его с таковым.  Мы не

усматриваем здесь никакого противоречия, мы хотим толь-

ко  подчеркнуть,  что  обе  последние причины перемены,

происходящей с индивидом в массе, заразительность и по-

вышенная внушаемость,  очевидно, не равноценны, так как

заразительность тоже есть проявление  внушаемости.  Нам

кажется,  что  влияние  обоих  моментов  также не резко

разграничено в тексте Лебона. Может быть, мы лучше все-

го  истолкуем  его мнение,  если мы отнесем заразитель-

ность за счет влияния отдельных участников  массы  друг

на друга,  суггестивные же явления в массе, связанные с

феноменами  гипнотического  воздействия,  указывают  на

другой источник. На какой? У нас должно получиться ощу-

щение неполноты от того,  что одна из главных составных

частей этого воздействия,  а именно:  лицо,  являющееся

для массы гипнотизером,  не упомянуто в изложении Лебо-

на.  Все-таки он отличает от этого покрытого мраком об-

ворожительного влияния заразительное действие, оказыва-

емое отдельными лицами друг на друга, благодаря которо-

му усиливается первоначальная суггестия. Лебон указыва-

ет  еще  один  важный  момент для суждения об индивиде,

участвующем в массе. (Стр. 170). "Таким образом, стано-

вясь частицей организованной толпы,  человек спускается

на несколько ступеней ниже по лестнице  цивилизации.  В

изолированном положении он, быть может, был бы культур-

ным человеком;  в толпе -- это варвар,  т.  е. существо

инстинктивное.  У него обнаруживается склонность к про-

изволу,  буйству, свирепости, но также и к энтузиазму и

героизму,  свойственным первобытному человеку. Он оста-

навливается особенно еще на понижении  интеллектуальной

деятельности,  которое  претерпевает  человек благодаря

причастности к массе"2. Оставим теперь индивида и обра-

тимся к описанию массовой души в том виде,  в каком она

очерчена у Лебона. В этом отношении нет ни одной черты,

происхождение  и выявление которой представило бы труд-

ности для психоаналитика. Лебон сам указывает нам путь,

отмечая  аналогию с душевной жизнью первобытных людей и

детей.  (Стр. 176). Масса импульсивна, изменчива, разд-

ражительна.  Ею руководит почти исключительно бессозна-

тельная сфера3. Импульсы, которым повинуется масса, мо-

гут быть,  смотря по обстоятельствам,  благородными или

жестокими,  героическими или трусливыми,  но во  всяком

случае  они  настолько повелительны,  что они побеждают

личное и даже инстинкт самосохранения. (Стр. 193). Мас-

са  ничего  не  делает  преднамеренно.  Если масса даже

страстно чего-нибудь хочет, то все-таки это продолжает-

ся недолго,  она неспособна к длительному хотенью.  Она

не выносит никакой отсрочки между своим желанием и осу-

ществлением его.  У нее есть чувство всемогущества, для

индивида в толпе исчезает понятие о невозможном4. Масса

чрезвычайно  легко поддается внушению,  она легковерна,

она лишена критики,  невероятное для нее не существует.

Она мыслит картинами, которые вызывают одна другую так,

как они появляются у индивида  в  состоянии  свободного

фантазирования.  Они не могут быть измерены никакой ра-

зумной  инстанцией  по  аналогии  с  действительностью.

Чувства  массы  всегда очень просты и чрезмерны.  Итак,

масса не знает ни сомнений,  ни колебаний. В толковании

сновидений,  которому  мы  обязаны  наилучшим познанием

бессознательной душевной жизни, мы следуем техническому

правилу,  согласно  которому мы не обращаем внимания на

сомнения и неуверенность в передаче сновидения и  трак-

туем  каждый  элемент  явного содержания сновидения как

нечто вполне достоверное.  Мы относим сомнение и неуве-

ренность за счет воздействия цензуры, которой подверга-

ется работа сновидения,  и предполагаем,  что первичные

мысли сновидения не знают сомнений и неуверенности, как

вида критической работы. Как содержание, они могут, ко-

нечно,  иметь место, как и все другое, в дневных остат-

ках,  ведущих к сновидению.  (См.  "Толкование сновиде-

ний",  5.  Изд. 1919 г. стр. 386.) Она переходит немед-

ленно к самым крайним действиям; высказанное подозрение

превращается у нее тотчас в неопровержимую истину,  за-

родыш антипатии -- в дикую ненависть (стр.  186). Такое

же  повышение всех эмоциональных побуждений до крайнос-

ти,  до безграничности характерно для аффективности ре-

бенка;  оно повторяется в жизни сновидения, где, благо-

даря господствующему в бессознательном изолированию от-

дельных  эмоциональных  побуждений,  легкая досада днем

проявляется в виде пожелания смерти виновному  лицу,  а

намек  на  какое-либо  искушение превращается в причину

преступного действия,  изображенного в сновидении.  Д-р

Hans  Sachs  сделал отличное замечание по этому поводу:

"То,  что сновидение сообщило нам о наших взаимоотноше-

ниях с настоящей действительностью, то мы затем находим

в сознании,  и нас не должно удивить,  если мы  находим

чудовище, виденное нами под увеличительным стеклом ана-

лиза,  в виде инфузории" (cм. "Толкование сновидений").

Склонная  сама  ко  всему крайнему,  масса возбуждается

только чрезмерными раздражениями. Тот, кто хочет влиять

на нее, не нуждается ни в какой логической оценке своих

аргументов;  он должен рисовать  самые  яркие  картины,

преувеличивать  и  повторять все одно и то же.  Так как

масса не сомневается в истинности  или  ложности  своих

аргументов и имеет при этом сознание своей силы, то она

столь же нетерпима,  как и доверчива к авторитету.  Она

уважает силу и мало поддается воздействию доброты,  оз-

начающей для нее лишь своего рода слабость. Она требует

от своих героев силы,  и даже насилия. Она хочет, чтобы

ею владели, чтобы ее подавляли. Она хочет бояться свое-

го властелина. Будучи в основе чрезвычайно консерватив-

на, она питает глубокое отвращение ко всем новшествам и

успехам  -- и безграничное благоговение перед традицией

(стр.  189).  Чтобы иметь правильное суждение о  нравс-

твенности масс,  нужно принять во внимание, что при со-

вокупности индивидов,  составляющих массу, отпадают все

индивидуальные задержки; и все жестокие, грубые, разру-

шительные инстинкты, дремлющие в человеке как пережиток

первобытных  времен,  пробуждаются для свободного удов-

летворения влечений.  Но массы  способны  под  влиянием

внушения и на поступки высшего порядка: отречение, пре-

данность идеалу, бескорыстие. В то время как у индивида

личная выгода является очень сильной,  почти единствен-

ной двигательной пружиной,  у масс она очень редко выс-

тупает на первый план. Можно говорить об облагораживаю-

щем действии массы на индивида.  (Стр. 192). В то время

как  интеллектуальная  деятельность массы всегда далеко

отстает от интеллектуальной деятельности  индивида,  ее

поведение в этическом отношении может: либо значительно

превосходить поведение индивида,  либо далеко отставать

от него.  Некоторые другие черты характеристики, данной

Лебоном,  проливают свет на правильность отождествления

массовой  души с душой первобытных людей.  У масс могут

существовать и уживаться наряду  друг  с  другом  самые

противоположные идеи без того,  чтобы из их логического

противоречия рождался конфликт.  Но то же  самое  имеет

место в бессознательной душевной жизни отдельных людей,

детей и невротиков,  как это было  уже  давно  доказано

психоанализом.  У маленького ребенка существуют, напри-

мер,  в течение очень долгого времени амбивалентные ус-

тановки чувствований в отношении к самому близкому лицу

без того,  чтобы одна из них мешала проявлению  другой,

ей  противоположной.  Если  дело доходит,  наконец,  до

конфликта между обеими установками,  то он  разрешается

таким  образом,  что ребенок меняет объект,  передвигая

одно из амбивалентных чувствований на  замещающий  объ-

ект. Из истории развития невроза у взрослого можно так-

же узнать, что подавленное чувствование часто продолжа-

ет  существовать  в течение долгого времени в бессозна-

тельных или даже сознательных фантазиях, содержание ко-

торых,  разумеется,  прямо противоречит господствующему

стремлению,  без того,  чтобы из этой противоположности

родился  протест  "Я"  против того,  что оно отвергает.

Фантазия в течение  некоторого  времени  терпима,  пока

внезапно  --  обычно  вследствие повышения аффективного

состояния -- не рождается конфликт между нею и  "Я"  со

всеми вытекающими отсюда последствиями. В процессе раз-

вития от ребенка до взрослого человека дело вообще  до-

ходит  до все больше и больше распространяющейся интег-

рации личности, до объединения отдельных влечений и це-

левых  устремлений,  выросших  в ней независимо друг от

друга.  Диалогичный процесс в области сексуальной жизни

издавна уже известен нам как объединение всех сексуаль-

ных влечений в окончательную  генитальную  организацию.

(Три статьи о теории полового влечения. Психотерапевти-

ческ, библиот., вып. III, Москва, кн-во "Наука", 1911).

Многочисленные известные нам примеры показывают,  впро-

чем, что объединение "Я", как и объединение либидо, мо-

жет потерпеть неудачу: таковы примеры естествоиспытате-

лей,  продолжающих верить в священное писание и др. Да-

лее  масса  подвержена  поистине магической силе слова,

вызывающего в массовой душе ужаснейшие бури и способно-

го также успокоить ее.  (Стр.  235).  "Ни рассудок,  ни

убеждение не в состоянии бороться против известных слов

и  известных  формул.  Они  произносятся перед толпой с

благоговением,  -- и тотчас же выражение лиц становится

почтительным, и головы склоняются". Стоит только вспом-

нить при этом табу имен у первобытных народов и те  ма-

гические силы, которые они связывают с именами и слова-

ми5.  И наконец:  массы никогда не знали жажды  истины.

Они требуют иллюзий,  от которых они не могут отказать-

ся.  Ирреальное всегда имеет у них  преимущество  перед

реальным,  несуществующее  оказывает  на  них  столь же

сильное влияние,  как и существующее.  У них есть явная

тенденция не делать разницы между ними (стр.  203).  Мы

показали,  что это преобладание фантастической жизни  и

иллюзий,  возникающих в результате неисполненного жела-

ния,  является определяющим началом для психологии нев-

розов.  Мы нашли, что для невротика имеет силу не обыч-

ная объективная реальность,  а психическая  реальность.

Истерический  симптом  основывается  на  фантазии  и не

воспроизводит действительного  переживания;  навязчивое

невротическое  сознание  своей  вины  основано на факте

злого намерения,  которое никогда не было осуществлено.

Как в сновидении и в гипнозе, так и в душевной деятель-

ности массы принцип реальности отступает на задний план

перед силой аффективно напряженных желаний. То, что Ле-

бон говорит о вождях массы, менее исчерпывающе, и в нем

нельзя уловить определенной закономерности.  Он полага-

ет, что как только живые существа соберутся в некотором

количестве,  -- независимо от того,  будет ли это стадо

животных или толпа людей,  -- они инстинктивно подчиня-

ются авторитету вождя (стр.  247). Масса -- это послуш-

ное стадо,  не могущее жить без властелина.  В ней нас-

только  сильна жажда повиновения,  что она инстинктивно

покоряется тому, кто объявляет себя ее властелином. Ес-

ли  в  массе имеется потребность в вожде,  то он должен

все-таки обладать соответствующими личными  качествами.

Он должен сам горячо верить (в идею), чтобы будить веру

в массе; он должен обладать сильной импонирующей волей,

передающейся от него безвольной массе.  Затем Лебон об-

суждает различные виды вождей и приемы, с помощью кото-

рых они влияют на массы.  В общем он считает, что вожди

оказывают свое влияние благодаря идеям,  к которым  они

сами  относятся  фанатически.  Этим идеям,  равно как и

вождям,  он приписывает сверх того таинственную непрео-

долимую силу,  которую он называет "престижем" (обаяни-

ем).  Престиж -- это род господства над нами  индивида,

идеи или вещи.  Это господство парализует все критичес-

кие способности индивида и наполняет его душу почтением

и удивлением.  Оно может вызвать чувство, подобное гип-

нотическому ослеплению (стр.  259). Он различает приоб-

ретенный  или  искусственный  и личный престиж.  Первый

доставляется именем,  богатством,  репутацией;  престиж

(обаяние) мнений,  литературных и художественных произ-

ведений создается путем традиций.  Так как во всех слу-

чаях он имеет корни в прошлом, то он дает мало материа-

ла для  понимания  этого  загадочного  влияния.  Личным

престижем обладают немногие лица, которые благодаря ему

становятся вождями;  все подчиняется им как  будто  под

влиянием магнетического очарования. Однако всякий прес-

тиж зависит также и от успеха  и  может  исчезнуть  под

влиянием неудачи (стр.  268).  Мы не получаем впечатле-

ния, что у Лебона роль вождя и значение престижа приве-

дены  в  правильную  связь со столь блестящим описанием

массовой души.